|
Суть этого названия в том, что много лет назад я жил в московском районе под странно-уютным названием Теплый Стан, и полагал, что оно уникально. Поэтому моему удивлению не было предела, когда оказалось, что название Старого города Стокгольма звучит по-шведски, как Гамла Стан. Удивление возросло еще и потому, что Гамла – древний еврейский город на Голанских высотах, описанный Иосифом Флавием и уничтоженный римлянами, когда никакой Швеции не было и в помине. Вот такие шутки играет история.
В прошлом году мы провели в Стокгольме едва ли полдня, и я написал в заметках: «Увы, в этот раз не было времени ни на превосходный Музей изящных искусств, ни на поднятый со дна морского корабль «Васа», ни на поездку на прогулочном кораблике по всем каналам и островам, ни даже на ратушу, где ежегодно вручают Нобелевские премии». В этом году мы провели в шведской столице пять дней, облазив ее вдоль и поперек и увидев все выше перечисленное.
1. Говорящий часовой
Те, кто никогда не бывал в Стокгольме, представляют его таким же единым и цельным городом, как все прочие столицы. На самом деле, этот город расположен на четырнадцати островах, связанных между собой автомобильными и пешеходными мостами. А между ними – прорезанные каналами и связанные шлюзами с Балтийским морем озеро и залив, по которым курсируют прогулочные кораблики и паромы.
Осенью и зимой Стокгольм может показаться мрачноватым, но в разгар лета бродить по нему – одно удовольстие. Начиная с тех утренних часов, когда гордые собаки выводят на прогулку своих заспанных хозяев, когда зеленщики мокрыми щетками драют тротуар перед своими лавками и – главное! – когда взвод королевской стражи под командой разводящего марширует по булыжной мостовой, направляясь к своим постам вокруг королевского дворца.
Каким-то непостижимым образом на снимке сохранилась даже тишина этого утреннего часа.
А самое замечательное, что, в отличие от всех часовых всех королевских дворцов, здесь они... говорят. Сам слышал, как на пустой площади перед дворцом туристы спросили у часового, где туалет. Оглянувшись по сторонам и побряцав винтовкой с примкнутым штыком, этот румяный малый деревенского вида сказал на сносном английском, что туалет у них за спиной, но открывается только в десять. А дело было в восемь.
В первом же кафе нас предупредили, что в Швеции нигде не курят за исключением специально обозначенных мест. На деле же оказалось, что в ресторанах и кафе действительно не курят, но если встать или сесть рядом на улице, проблем не будет. Не говоря о том, что вся главная торговая улица усеяна окурками, которые валяются – о, ужас! – даже рядом с риксдагом, то бишь парламентом. Так что прошлогоднее впечателение чистого города быстро стало меняться.
Кстати, забавно, что над аркой риксдага товарный знак королевства шведского – три короны – выглядит, как... человеческое лицо. Не хватает только рта!
Упомянутая торговая улица украшена парными скульптурами львов с лукавыми мордами, заменяющих скамейки,
а по обеим сторонам – рестораны, в которых можно найти что угодно, кроме шведской национальной кухни. Ее мы нашли в Гамла Стане, в ресторанчике... «СС», который ведет свою историю еще с XVII века, когда он назывался «Таверна портных». Эдакий цеховой общепит, где подают лосятину и оленину с брусничным вареньем, и даже мясо дикого медведя.
Увы, нас не хватило на такие фирменные шведские блюда, как жареная селедка или – еще страшнее! – «тухлая селедка». Одно название вместе с запахом отбило аппетит. Тогда как шведское пиво его только увеличивало. Во время прогулок мы увидели милую рекламу старых времен «Сделайте своего пивовара счастливым – настаивайте на пене!»
Между прочим, расплачиваться кредитной картой здесь можно не только в ресторане, чем никого не удивишь, но даже в такси и в автобусе. Да что там – за бутылку воды или мороженое тоже можно заплатить без копейки денег. Такова удобная во всех отношениях, хотя и дорогая Швеция – страна безналичного расчета.
Другим открытием в Гамла Стане был красный дом, который мы видели еще в прошлом году.
Видеть-то видели, но не могли даже догадаться, что это за многочисленные белые кирпичики на фасаде. И что же оказалось? Что это – память о массовом убийстве в 1520 году семидесяти четырех шведов, казненных на этой площади за то, что они отказались признать власть датского короля. Это событие вошло в шведскую историю под названием «стокгольмской кровавой бани».
А сегодня на этой милой закрытой площади, прямо перед музеем Нобеля, играет по субботам военный оркестр вроде того, что мы слушали в венском Бурге.
2. Ратуша
Но все же ни Гамла Стан, ни лоси с медведими не тянут на то, чтобы символизировать Швецию. С этой ролью успешно справляется знаменитая ратуша, где в парадном зале ежегодно вручают Нобелевские премии. В известном смысле ее можно считать символом Стокгольма.
Не считая пустого «нобелевского зала», где король вручает премии, а потом вместе с королевой ведет лауреатов отобедать, самая увлекательная часть ратуши – башня. Ее винтовые лестницы и бесконечные коридоры из красного кирпича, где даже нельзя развести руки,
напоминают декорации фильма ужасов времен Средневековья. Так и кажется, что в нишах замурованы безбилетники, а вокруг мечутся привидения туристов, которые не дошли до обзорной площадки. Вы спросите, а разве там нет лифта? Есть, но он идет только до второго этажа. А дальше – Средневековье. Зато панорамный вид с площадки оправдывает все тяготы подъема.
Поскольку ратуша стоит прямо на набережной, вода добавляет прелести и самому зданию, и маленькому парку в классическом стиле,
где наиболее популярны фигуры двух бронзовых танцоров: женщины преимущественно фотографируются рядом с ним, а мужчины – рядом с ней.
Автор этих позеленевших фигур – выдающийся шведский скульптор Карл Эльд, о котором пойдет речь в следующей главе.
3. Литературный парк
В целом Стокгольм производит впечатление достаточно зеленого и тихого города с обилием скверов и парков. Один из них, с двумя прудами, был прямо перед нашим отелем и при ближайшем рассмотрении оказалось, что в нем воцарились два классика шведской литературы прошлого века – Август Стринберг и Астрид Линдгрен. Первым, еще из такси, мы увидели Стринберга.
Не какой-нибудь изнеженный эстет с признаками паранойи, помешанный на оккультизме, а настоящий титан. Черный титан работы Карла Эльда, взметнувшийся на горке над парком и улицей. Возможно, такой и была душа классика шведской литературы и театра, чьи цитаты буквально лежат под ногами даже на торговой улице.
Такая совместимость возвышенного и земного объясняется очень просто: в самом начале этой улицы стоит дом в стиле ар-нуво, где жил Стриндберг. Он был очень популярен в России начала XX века, а его «Эрик XIV» стал одной из вех в карьере Михаила Чехова.
А стоит спуститься с горки, как за спиной колоссального памятника Стриндберга, под деревом притаился бронзовый бюст другого шведского классика – Астрид Линдгрен с Карлсоном на плече и другими героями ее книг.
В Стокгольме есть целый музей, посвященный писательнице и ее книгам, а этот любовно сделанный бюст немало говорит о том, что она в прямом смысле слова стала неотделимой частью местного пейзажа.
Чтобы закончить со скульптором Эльдом, у которого в городе есть свой музей, надо сказать о другой его работе, памятнике его тезке, премьер-министру Швеции и лауреату Нобелевской премии мира (зачем же нужна премия, если нельзя присвоить ее самим себе!) Карлу Яльмару Брантингу.
Сегодня вряд ли кто-то сообразит, что это за фигура в центре, смахивающая на Горького, к которой жмутся местные рабочие и крестьяне. Мы же увидели другое: почему-то именно этот скверик облюбовали для себя многодетные арабские беженцы, от чего вокруг стало неимоверно грязно.
Дело немного спасает соседний фонтан «Одуванчик», такой же, как в центре Осло.
Когда-то свой «Одуванчик» был и в Тель-Авиве, рядом с Институтом национального страхования, но его почему-то демонтировали.
4. Малые формы большого города
Надо думать, Стокгольм похож на своих жителей – его добротные, прочные дома могут отличаться высотой, но в них так и сквозит старокупеческий дух надежности и обстоятельности.
Среди прочего попалось даже подобие маленького палаццо по соседству с Национальным театром.
А об этой улице переводчица на прогулочном кораблике сказала буквально следующее: «Здесь живут чудесные люди, занимающие чудесные посты с чудесными окладами».
Внутри другого здания размещаются действующие... королевские конюшни, что говорит о хорошей спортивной форме членов королевского семейства, выезжающего на конные прогулки, а то и на охоту.
Коль скоро мы упомянули о городских музеях, надо сказать, что их общее число доходит до восьмидесяти. При том, что в Национальный музей изящных искусств вход бесплатный. Там, конечно, отменная, хоть и небольшая коллекция Рембрандта и Рубенса в сопровождении Ренуара, Дега и Родена, но в целом музей ориентирован на шведское искусство, что явно ограничивает его масштаб.
Из необычных музеев можно назвать Музей группы АББА, Музей бабочек, Музей игрушек, Музей шведской полиции, Музей нордического искусства (вам это ничего не напоминает?) и расположенный в бывшей фабрике Армейский музей, показывающий славные вехи шведской армии.
Из названия площадей понравилось Vau de Ville (водевиль). А из ресторанных названий восхитил... «Шмальц» (идиш. кич),
которой никак не вяжется со столицей Швеции, зато снимает с нее, как стружку, чрезмерную серьезность.
Этот город полон скульптур, среди которых попались даже животные и птицы.
А среди барельефов один был совершенно превосходным. Король Давид в старости?
Произведением искусства может стать даже обычная дверь. Точнее, литая решетка в дверной раме. Хотя, какая же она обычная. Присмотришься повнимательней и – батюшки-светы! – да это же прямо картинка из «Кама сутры»!
5. История одного кораблекрушения
Мало кто из туристов минует музей «Васа». Сюда надо обязательно прийти, чтобы собственными глазами увидеть то, что можно увидеть только здесь: парусный боевой корабль XVII века, пролежавший на дне моря 333 года!
Такое ощущение, что не корабль привезли в музей, а музей построили вокруг корабля. Да и как же иначе, если он высотой с добрый четырехэтажный дом.
Вот что осталось на пленке, учитывая полутьму в музее, где испарения воды поддерживают высокую влажность для сохранности дерева.
Это и есть «Васа», о котором сегодня можно прочесть в интернете все подробности, но легко представить себе, что чувствовали десятки тысяч шведов во главе с королем, которые в апреле 1961 года собрались на стокгольмском пирсе и молча наблюдали, как из воды поднимали часть их национальной истории: самым подобающим образом, первыми показались установленные на носу две деревянные скульптуры шведских моряков.
Пролежав больше трехсот лет в малосоленой воде стокгольмской гавани, в которой «Васа» успел проплыть всего километр, прежде чем затонул, он сохранился в полной неприкосновенности: палуба, мачты, пушечные порты, множество деревянных скульптур – все это можно рассматривать с разных уровней, поражаясь искусству шведских корабелов.
Кстати, среди скульптур оказался и наш король-псалмопевец Давид, играющий на арфе.
Объяснение его появления в компании рыцарей и ангелов вполне логично: шведский король Густав II Адольф хотел, чтобы потомки запомнили его не только, как смелого воина, но и как мудрого, благочестивого владыку, подобного библейскому королю.
Однако, похоже, Густаву Адольфу все же было далеко до Давида: шведский король, исполненный гордыней, так хотел побыстрее увидеть спуск корабля, что не стал дожидаться проверки и перепроверки инженерных расчетов, отмел все соображдения о чрезмерном количестве пушек, и приказал, чтобы «Васа» вышел в море. Но, как мы сказали, до открытого моря корабль не дошел, затонул, и делом стала заниматься специальная следственная комиссия, которая нашла виновным... короля. Об этом свидетельствует выставленный среди экспонатов протокол ее заседания. Вот такой была шведская демократия еще в XVII веке.
6. Парк Миллеса
В Парк Миллеса надо приезжать только летом, когда здесь царит блаженная прохлада среди буйства цветов и плеска многочисленных фонтанов. Скульптор и коллекционер Карл Миллес (1875-1955) построил себе подлинно патрицианскую виллу, напоминающую Древний Рим, и дивные террасные сады.
Интересно, что в центре «фонтана Сусанны» Миллес расположил ее с тем же поворотом головы, что и на картине Рубенса. Так что для полноты картины за кустами не хватает только двух похотливых старцев.
Миллес населил парк своими творениями, исполненными мощи, фантазии, лиризма, сказочности и чудного, мягкого юмора. О последнем лучше всего говорит «Большая рыба», «Мыслитель» и «Кассандра», которой осточертело, что ей никто не верит.
Простор расположенного на холме парка, из которого открывается вид на весь Стокгольм, вместе с идеальным использованием топографии позволили Миллесу сгруппировать свои многочисленные работы самым причудливым и выигрышным образом.
Здесь можно провести целый день, а для тех, кто проголодается, есть ресторан. И, конечно, отдельного внимания заслуживает коллекция Миллеса и его жены Ольги, где равным образом представлены античность и Средневековье.
7. Прогулка по заливу
Прогулочный кораблик позволяет два часа рассматривать другой аспект шведской жизни – на воде.
Это – целый архипелаг, по сравнению с которым Стокгольм выглядит городком областного значения. Десять тысяч островов разного размера, уходящие в Балтийское море, зеленеют в свинцовой воде, а на них – дома и люди.
Есть даже островок всего на три дома.
И всюду – обязательные лодки, без которых не обойтись. Похоже, что помимо давно реализованного здесь лозунга «Каждому рабочему – по машине!», давно сбылось и другое: «Каждому рабочему – по моторке!»
Кстати, на этом маленьком примере видны суть передового шведского социализма с настоящим человеческим лицом
и подлинная сила профсоюзов: по уровню жизни здешние рабочие давно догнали средний класс. Так что, видя по берегам целые дачные поселки и отдельные дачки со своей пристанью для лодок, моторок или яхт, не думайте, что тут живут какие-то особо зажиточные люди.
Это самые средние шведы, которые после пятидневки (о которой в Израиле только мечтают) приезжают на уик-энд, чтобы порыбачить, покупаться, съесть уху и пожарить мясо под водку и пиво.
Кстати, первая же проба хваленой местной водки aquivite показала, что обилие аниса оставило ее далеко позади «Абсолюта».
Упомянутая переводчица среди прочего коснулась и русской истории, сообщив, что своим названием – Руссланд – Россия обязана варягам, и не забыв про Петра: мол, «отсель грозить мы будем шведу», но посмотрите, дамы и господа, где сегодня мы, шведы, и где Россия?
8. Полдня в Уппсале
Старинный университетский городок Уппсала, где учился Стринберг, находится в 70 км или часе езды на поезде к северу от Стокгольма. Не поленитесь – он того стоит.
Первым в поле зрения появляется крепостной замок, где когда-то жил Эрик XIV (куда деться от Стринберга): здесь короновали королей и сюда же они сбежали во время чумы в Стокгольме.
Этот городок рассечен каналами, а среди необычных скульптур именно здесь оказался «Лежащий человек», выполняющий функции скамьи.
Хороши и здешние дома,
но все же ничто не может сравниться с национальной святыней – самым высоким в Скандинавии кафедральным собором Уппсалы, ради которого сюда и едут туристы. Его готические шпили появляются, как только выходишь на вокзальную площадь, так что по ним легко ориентироваться. А потом собор постепенно выплывает во всей своей 700-летней красе.
Внутри собор производит не менее сильное впечатление, чем снаружи.
Здесь похоронен знаменитый шведский ученый-естествоиспытатель Эммануэль Сведенборг, который занимался всем на свете – от механики и физиологии мозга до мистики, экономики и горного дела. Гроб у него, надо сказать, просто королевский.
Тогда как от не менее знаменитого ботаника Карла Линнея осталась только плита с его именем у входа в собор, на которую мы чуть не наступили при выходе. Именно в Уппсале раскинулся его Ботанический сад, где он изучал и классифицировал все, что растет на земле.
Среди прочих диковинок в соборе оказались... меноры. Им бы, скажем, в Иерусалимский музей, а они – в Уппсале. И как они сюда попали?
Еще более странно выглядит восковая фигура, будто перенесенная из Музея мадам Тюссо. Внизу написано – Мария (возвращение). Это какая же Мария, откуда она вернулась и как попала в Швецию?
А вот со Св. Эриком никаких вопросов нет. Это – король Эрик IX Святой, который погиб при тех же обстоятельствах, что и Юлий Цезарь, вот только про шведского Брута история не сохранила никаких подробностей.
И, конечно, отдельного упоминания заслуживают превосходые гобелены в стиле примитивизма, напоминающие Пиросмани, которые определенно смягчают суровость собора.
Но не только собором славна Уппсала. Ведь это – университетский город, так что главное здание университета говорит само за себя.
Памятник шведскому историку, поэту и музыканту Эрику Густаву Гейеру призван вселять в каждое новое поколение грызунов науки мысль, что не наукой единой жив человек.
Наконец, найденные в округе девять рунических камней на территории университетского парка рассказывают будущим историкам о древности шведской истории не хуже любого учебника.
8. Не Версаль!
В летнюю королевскую резиденцию Дроттнингхольм лучше всего поехать на прогулочном кораблике. И прохладно, и снова на острова можно посмотреть.
А потом во всей красе выплывет дворец.
Насколько это красиво с воды, настолько уныло внутри. Несмотря на все попытки местных августейших особ скопировать Версаль, из этого ничего не получилось. Вроде бы никакой Парижской коммуны тут не было, ничего не разграбили, все сохранилось в целости и сохранности. Но, как и любое копирование, оставляет равнодушным. Дворец набит до отказа произведениями шведского искусства, среди которых есть весьма интересные работы.
Да и королевская библиотека, которую помог собрать Карл Линней, все еще вызывает желание покопаться в старинных книгах.
Достаточно традиционными оказались английский парк
и китайский павильон, но вот о дворцовом театре стоит рассказать отдельно. Снаружи он больше похож на Дворец культуры.
Платье гидов призвано оттенить великолепие королевских одежд, в которых их величества приезжали, чтобы насладиться театральным действом.
Мы же насладились уютным театральным залом в стиле рококо, который перенес нас в XVIII век,
когда королева Ульрика так обнищала, что не могла себе позволить настоящий мрамор: здесь все – алебастр и дерево, раскрашенное под мрамор. Даже задник в королевской ложе – и тот нарисован. Невольно вспоминаешь Буратино.
В то же время любители оперы и камерной музыки, приходящие сюда до сих пор, могут быть уверены, что 250 лет назад все так и было: те же декорации, та же единственная в своем роде машина под сценой, те же музыкальные инструменты, а музыканты и служители носят пудреные парики. А вам может попасться то самое место в первом ряду, где сидел король Густав III, который не только писал пьесы для театра, но и сам в них играл.
Это, конечно, не Версаль, но можно утешиться тем, что у шведов многое выглядит по-другому.
|