|
Первым человеком, который пообещал мне поездку в Сибирь, был следователь КГБ. Это было в Москве в 1976 году, когда я проходил свидетелем по
делу о шпионаже Натана Щаранского.
Но, к счастью, следователь не сдержал своего слова.
Вторично я услышал о Сибири в Израиле от соседа-марокканца, который орал: «Вали назад в свою Сибирь!» Но у него было еще меньше возможностей устроить мне такую поездку, чем у следователя КГБ.
И вот, по прошествии трех с половиной десятков лет, я – в Сибири.
Не декабрист, не борец с советской властью и не уголовник. Обычный израильский командировочный, у которого за вычетом дня приезда и дня отъезда было всего четыре дня: два – в Новосибирске, два – в Красноярске. Увы, прямых рейсов нет.
Не летайте Аэрофлотом! При вылете из Тель-Авива 1.5 часа сидели в самолете без кондиционеров вследствие задержки при погрузке багажа. В Москве еще 1.5 часа задержки при разгрузке. Еда? Один запах чего стоит. Вопрос стюардессы «Мясо или рыба?» на самом деле исключал выбор: ни рыба, ни мясо.
В фирменном журнале Аэрофлота рекламируется переиздание книги Исраэля (Изи) Шамира «Сосна и олива». Автор назван «одним из самых заметных общественных деятелей Израиля». И далее: «Обязательное чтение для всех, кто пытается разобраться в арабо-израильском конфликте».
Здесь не место обсуждать эту лживую и тенденциозную книгу, которая, как мне казалось, почти за четверть века канула в Лету вместе с автором, давно переехавшим в Россию. В Израиле он никогда не был, да и не мог быть «заметным общественным деятелем», оставшись на обочине общества. Разве что в арабской среде его всегда считали своим, ценя, как способного пропагандиста арабской идеологии. В этом качестве он и выступил в книге «Сосна и олива», о чем дирекция «Аэрофлота», по всей вероятности, не имеет ни малейшего понятия.
Всю дорожную мороку с лихвой окупило гостеприимство, дружелюбие и радушие директора Израильского культурного центра в Новосибирске Бориса Белодубровского.
Именно он позаботился о том, чтобы все четыре дня были переполнены впечатлениями от встреч, лекций и Красноярской книжной ярмарки, которая и была главной целью визита.
К радушию хозяев прибавилось радушие погоды, от которой я не ожидал ничего, кроме морозов. Но Пушкин и тут не подкачал, посрамив всех синоптиков: «В тот год осенняя погода/ стояла долго на дворе./Зимы ждала, ждала природа,/ снег выпал только в январе». В Красноярске – в ноябре, да и то в день отъезда.
Очень хорошая гостиница «Сибирь» (бывший «Интурист»). Сытный завтрак. Горячий душ. Что еще нужно, чтобы снова почувствовать себя человеком?
Времени на осмотр города не было, поэтому несколько поездок на машине перемешались с обрывками разговоров, из которых сложилось впечатление, что Новосибирск – очень большой, серый город без архитектурных красот, с площадью и памятником Ленина в центре в окружении грозного вида бронзовых молодцов и местных рабочего и колхозницы. Рядом здание Росгосстрах. Так что здесь страх не только «гос», как в Москве, но и «рос» тоже. На шуточную реплику по поводу ул. Революции, Красной улицы и театра «Красный факел», что до революции тут пока не дошло, шофер совершенно серьезно заметил: «И не дойдет. Это – советский город». С этим хорошо гармонируют слова местного журналиста о тарифах на теле-интервью и судебные приговоры (!)
Встреча со студентами Института рекламы и связей с общественностью. Вот он – питомник PR. Отдельного института такого профиля в Израиле нет. Полная аудитория. Девочек больше, чем мальчиков.
К концу лекции студенты осмелели и стали задавать вопросы. Самый показательный: «Издеваются ли в Израиле над новыми репатриантами?» Больше всего их поразил Высший суд справедливости, который может не только посадить государство на скамью подсудимых, но и признать его виновным в ущемлении прав граждан.
Вечером первого дня – встреча в Центре с местной еврейской общиной (12.000 чел.), которая мало чем отличалась от многочисленных встреч с израильскими читателями.
Те же лица, та же реакция, и почти те же вопросы. Вопрос из зала: «А как вы тренируете свой русский язык?»
В интервью с журналистами повторялся другой вопрос «Есть ли в Израиле свобода прессы?» «А цензура?» Такая комбинация явно говорит о том, что речь идет не об академическом интересе.
Один раз я допустил чудную оговорку: «В израильской армии, как и в советской, я был еВрейтором».
Журналист из газеты «Новая Сибирь» спросил, когда я уехал из России, и сказал: «Мы с вами – коллеги. Я тоже три года жил в Болгарии».
Самым насыщенным и глубоким было интервью с редактором местного филиала
«Комсомольской правды»,
который подготовился так основательно, что не только посетил мой сайт, но и внимательно послушал прошлогоднее интервью с Новожженовым, увидев всю поверхностность и апатию ведущего. Его же самого очень интересовал Еврейский самиздат 70-х, как альтернатива подцензурной прессы. Когда речь зашла о молодых журналистах, стало ясно, что в наших странах схожие проблемы: молодым не хватает общего образования, самостоятельного творческого мышления и панорамного взгляда на страну и мир. От него же я услышал о двух прелюбопытных вещах. На журфак местного университета неизвестно откуда попали мои «Репортажи из шестого тысячелетия», которые стали там чуть ли не учебным пособием. И еще: когда Шарон оказался в коме, в одном из православных храмов Новосибирска священник поставил за него свечку и отслужил моле6ен за здравие главы правительства Израиля.
Встреча со студентами-филологами НГТУ: девочки и мальчики, преисполненные любопытства и неподдельного интереса к «человеку из Израиля». Неожиданные вопросы «Верите ли вы в Бога?» и «Что вы думаете о книгах Шалом-Алейхема?»
Вполне естественно, что молодые филологи хотели услышать в табели о рангах имена любимых русских классиков или, как выразилась одна из них, «наших авторитетов» (!). В то же время последовал более конкретный вопрос о Варламе Шаламове (видимо, студентка впервые читала «Колымские рассказы»). История иврита и его связи с русским языком имели успех, как и техника ульпанов. Когда дело дошло до израильского армейского сленга, смех в зале вызвали примеры двух аббревиатур: «гавнац» («гвина цехуба», бутерброд с сыром) и «кабан» («кцин бриют нефеш» – армейский психиатр).
По поводу моих – да и не только – книг был вполне уместен вопрос о мифах: «Вы их создаете или разрушаете?»
Преподавательница кафедры филологии, как и гл. редактор «Комсомолки», тоже побывала на моем сайте, и даже прочла
«Идиотские рассказы»,
спросив о моем отношении к Хармсу. На это было гораздо легче ответить, чем на многочисленные вопросы о современных российских авторах. Та же преподавательница спросила и другое: «Что вы имели в виду, назвав книгу «Моя первая война», и где надо ставить ударение: «моя» или «первая»?» И еще пуще: «Можно ли сказать, что в ваших книгах чувствуется мудрая грусть, или это – общее свойство евреев?» Спасибо Экклезиасту, что он уже приготовил ответ (1:18).
Ночной поезд Новосибирск-Красноярск в компании с милейшим Борисом Белодубровским. В молодости была «Красная стрела», теперь – «Красный яр».
Отдельное купе спального вагона. Бордовые занавесочки. Постельное белье. Над дверью – телевизор. В изголовье – ночничок. Раньше в стоимость билета даже входил ужин. Теперь на столике лежат шоколадные батончики и шоколадка «Аленка», за которые надо платить. Но по большому счету вроде бы все чин-чином. Европа, сэр. А где же старая, знакомая Россия? Неужто сгинула? Ан нет. Нашлась Россия моей юности. И где? В туалете. Железный унитаз с педалью, вокруг которого – следы многочисленных пассажиров. Не дай Бог уронить на пол зубную щетку или полотенце. Туалетная бумага все еще напоминает наждачную. Но главное развлечение и проверка IQ – рукомойник. Здесь прикол состоял в том, что ты видишь разноцветные ручки для горячей и холодной воды, но они не работают. Крути, ни крути – воды нет. И так нажимал, и эдак – ничего. Пока не заметил под краном какой-то металлический отросток, по которому надо очень сильно ударить снизу, и тогда пойдет вода. На десять секунд. Помните, старые дачные рукомойники, и дребезжащий звук от удара рукой?
Прочел названия станций. Раньше мы знали, что есть станция Зима. А тут – Тайга.
В вагоне-ресторане все вроде бы тоже чинно и прилично. Ни пьяных драк, ни криков. И не отравой кормят. Но в счет включили не заказанную зелень. Что за зелень и откуда она взялась? Ответ официантки-современницы первого паровоза: «А мы ею мясо посыпаем. За отдельную плату. У нас такое распоряжение».
В Красноярске время сдвинулось еще на час вперед. Разница с Израилем – пять часов. Погода та же: здравствуй, Пушкин!
Вторая гостиница «Сибирь» на две звездочки выше первой, да еще находится в том же комплексе, где проходит Красноярская ярмарка книжной культуры (со смешной аббр. КРЯКК). Так что от номера до павильона – на лифте!
В Сибирском федеральном университете встреча со студентами-филологами.
«Как в Израиле относятся к русскому языку?»
Но намного интереснее, как эта молодежь относится к Израилю – очень заинтересованно, дружелюбно, с большим любопытством, без всякой враждебности. И никакой политики. Вообще ни одного вопроса о политике. Не знаю, задумывается ли хоть кто-то в официальном Израиле над тем, что сегодняшние российские студенты будут делать погоду в завтрашней России. Поэтому на них, именно на них и только на них надо делать ставку уже сейчас, создавая если и не произраильское лобби, то хотя бы произраильское настроение в российском обществе в пику традиционной проарабской политике властей, которые до сих пор проводят конференции востоковедов и журналистов на тему «Роль России в ближневосточном регионе», как будто у нее есть какая-то иная роль, кроме регулярных поставок самого смертоносного оружия.
Ярмарка в Красноярске организована несравненно оригинальнее и лучше, чем в Москве, потому что ее превратили в красочное шоу с концертами, спектаклями, выступлением отдельных актеров (и каких: О. Табаков, Е. Миронов!), премьерами телефильмов, инсталляциями и выставками художников, поэтическими чтениями, литературными дебатами, мастер-классами и, разумеется, презентацей книг. Открытие ярмарки совпало с праздниками, так что народу было полно. Приходили целыми семьями, благо устроители позаботились о развлечениях для детей.
Самое отрадное – интерес к книге в век победивших электронных носителей.
Анонс об «израильском писателе» привел на презентацию полсотни мужчин и женщин, которые были гораздо активнее, чем я думал.
Судите сами:
«Ваше отношение к «Манифесту» Карла Маркса?»
«Евреи – такие умные. Почему же вы все время воююте?»
«Что вы думаете о еврейском антисемитизме Маркса?»
«Как это вы так долго живете в Израиле и так замечательно говорите по-русски?»
«А в Израиль русских пускают?»
И, наконец: «Вы упомянули об израильских религиозных партиях. Почему их нет в России?»
Если сравнивать ярмарки в Красноярске и в Москве, на стенде Израильского культурного центра был очевиден все тот же абсурд: здесь не продают книги.
Как? Вот так. Не продают и все. «Мы – не коммерческая организация. Мы при посольстве Израиля. Нет, не продаем. Можете только посмотреть». Ну, разве не бред? Бред. Для чего же нужно принимать участие в ярмарке? Разве Израиль не заинтересован в том, чтобы российские читатели больше о нем знали? Конечно, заинтересован. И что он для этого делает? Ничего. Хотя мог бы финансировать участие в ярмарке частных издателей с книгами на русском языке.
Вместо книг здесь раздают в подарок израильские флажки, карты, старые номера журнала «22», и дают заполнить анкеты с таким вопросом: «Есть ли у вас еврейские корни? Да____. Нет_____. Не знаю».
Что там у нас бормочут насчет информационной войны? С другой стороны, маленькую победу в этой войне мы одержали в ту минуту, когда совершенно русский ребенок лет трех сказал: «Мама, я хочу флажок». И пошел по ярмарке, весело размахивая флагом Государства Израиль.
Съев в ресторане недурной бизнес-ланч, получил счет, на котором написано: «Вознаграждение официанту приветствуется, но всегда остается на Ваше усмотрение». Мило. На что же живут официанты?
Побродил между стендами. Самое кошерное издательство – «Свиньин и сыновья», торгующее какими-то богословскими брошюрами.
Стенд «Короли приколов» с уморительными магнитами, настольными табличками («Осторожно, злой продавец!») и медалью «Все люди, как люди, а я – Бог».
Прямо рядом с «Королями приколов» весьма логично и естественно расположился стенд нашего господина Лайтмана с его виртуальной Каббалой во всемирном масштабе.
Необычный опыт перемещения с телохранителем. Невольно чувствуешь себя если и не факиром, то уж точно VIP, правда, тоже на час. Но зато как на меня смотрели, принимая то ли за местного авторитета, то ли за иностранного банкира.
Невозможность купить книги заставляла посетителей хотя бы вступать в разговор. «А у вас про Мосад ничего нет? Как же это они не подумали! Как кто? Мосад».
Московский поэт-волосатик с бабьим лицом, в черной поддевке и в черной казацкой фуражке. На пальцах – оловянные кольца. «Правда ли, что когда тамплиеры взяли Храм Соломона, они там нашли за Скинией Завета… Ах, Храм разрушили еще до них? Да что вы! И кто? Римляне? Надо же. Но я читал, что тамплиеры жили в Храме. Не в Храме, а на Храмовой горе? Вот ведь как получается. А скажите, из какого колена происходит Голда Меир? Да, у меня есть еврейские корни – и бурятские».
Старый еврей: «Демография – это ваша мина замедленного действия. Почему я не уехал в Израиль? Вы знаете, я там был шесть раз. Но у вас очень шумно».
Интеллигентная учительница русского языка из Хакасии. На таком русском в России давно не говорят. «Вы знаете, у нас сегодня мало кто знает хакасский язык. Как это замечательно, что у вас все говорят на родном языке».
Человек без особых признаков вынул из сумки толстенный том «Золотая пчела», и поинтересовался, как бы перевести эту книгу «на ваш язык». «У вас там пчелы есть? Ну, вот, надо перевести. Будет интересно». Кому – пчелам?
Женщина с ребенком: «Скажите, а почему у вас стена называется «Стена плача»? Так она с тех пор и сохранилась? А в Казани тоже есть одна стена – 1500 лет стоит. Ах, вашей вдвое больше! Ну, извините. Даже записки можно вкладывать? Не может быть! И вы думаете, до Бога дойдет? Но это же ваш, еврейский Бог! Он читает по-русски? Вы меня успокоили».
Не обошлось без сумасшедших и графоманов. Один бородач пытался мне всучить комикс «про киберлюбовника», и я пожалел, что поэт-волосатик уже ушел. Они бы договорились.
Вечером в синагоге состоялась встреча с местной еврейской общиной. По крайней мере, так значилось в моем плане. По приезде же передо мной оказался десяток старых, больных, но морозоустойчивых евреев, собравшихся в молельном зале (!)
Где я только ни выступал, но никогда не думал, что окажусь на том месте, где обычно стоит раввин, спиной к «Арон ха-Кодеш», и лицом к лицу с евреями в ермолках, как и я сам.
Единственной странностью для ортодоксальной синагоги было раздолбанное пианино. В Израиле за такой «треф» спалили бы синагогу. Кстати, главный раввин Красноярска, Бени Вагнер, оказался родным сыном моего давнего приятеля по отказу Зеэва Вагнера, с которым мы вместе боролись за выезд в Израиль. Копия отца, с той же ласковой улыбкой и железной хваткой, когда дело доходит до сбора пожертвований. В Израиле мы с Вагнером-старшим одно время писали для журнала «Алеф».
После короткого вступления старики оживились и посыпались вопросы:
«Что в Израиле думают о Сталине?»
«Правда ли, что Моше Даян окончил советскую Академию Генштаба?»
«Есть ли в Израиле литература на идише?»
«А Пушкина перевели на иврит?»
Наш русский охранник, побывавший на моих лекциях и узнавший об Израиле больше, чем все местные евреи вместе взятые, тоже был в синагоге. И тоже в ермолке. По окончании встречи он не выдержал. Отвел меня в сторону и, жутко стесняясь, спросил: «Вы не расскажете коротко, что написано в Талмуде?» А на мой встречный вопрос, было ли ему интересно на лекциях, он ответил: «Процентов пятьдесят я услышал в первый раз». Надо же, а я-то думал, все сто.
Енисей и далекие горы-леса я видел только из машины, так что по большому счету Сибирь была и осталась могучим названием, которое так и не обросло плотью. Но в свой послужной список я смело могу записать, что в ноябре 2010 года судьба пос (сос-) лала меня в Сибирь.
По дороге назад я листал подаренный номер журнала «Лехаим», где по странному совпадению на одном листе оказались некрологи двух евреев, одинаково ненавидевших Израиль. Первый – английский историк Тони Джадт, который ратовал за превращение Израиля в двунациональное государство и искренне верил, что евреи и арабы могут помириться точно так же, как сегодня помирились немцы и французы. Казалось бы, странный взгляд для историка. Но больше задевает другой отрывок из некролога: «Джадт утверждал (…), что Шестидневная война (….) кардинально изменила лицо Израиля, превратив его из несколько анахронистичного (нет такого слова! – В.Л.) европейского социалистического проекта в самодовольное ближневосточное государство, населенное жестоковойными клерикалами-националистами и чуждыми европейским ценностям выходцами из стран Магриба и Передней Азии».
Невинно-невежественные души могут поверить, что так оно и есть. Ведь эти взгляды высказал историк. Но, если так, он был обязан знать, что «жестоковыйным» еврейский народ назвал Всевышний (Второзаконие, 9:6). Тогда как «клерикалы-националисты» составляют весьма малую часть населения, и никак не определяют политику государства. Что же касается «европейских ценностей», то разве та же Германия не доказала уже дважды, чего они стоят? Впрочем, зачем и о чем спорить с покойником, о котором либо хорошо, либо ничего. Пусть будет ничего.
Второй ненавистник – писатель Эфраим Севела. Автор некролога не знал о его книге «Прощай, Израиль» (англ. яз.), в которой Севела предсказал исчезновение Израиля с лица земли уже к середине 80-х. После нескольких лет жизни в Израиле Севела несколько раз менял свою биографию, что отразилось в некрологе: «Во время войны Судного дня ему представился случай подтвердить свои боевые качества, за которые в 1944 году он получил медаль «За отвагу», и он не преминул им воспользоваться: подбил два танка и противотанковую пушку». Это на какой же войне Севела подбил танки и пушку? Может, автор некролога спутал, и речь идет о Великой Отечественной войне. Правда, Севеле тогда было всего 16 лет, да и полученная им медаль «За отвагу» за это не дается. За два танка и пушку давали орден Красного знамени или Отечественной войны первой степени. Тогда, может, он совершил этот подвиг на войне Судного дня? Но он на ней вообще не был. Не был. Точка. Что не помешало ему много лет рассказывать на встречах с зарубежными читателями сказки о том, что за каждым батальоном израильской армии ехал грузовик с необходимым количеством гробов. Он даже не знал, что в Израиле не хоронят в гробах.
Обо всем этом я думал по дороге из Сибири в «самодовольное ближневосточное государство», населенное сплошными евреями, которые знать не знают никаких пророков, кроме библейских, обещавших Израилю вечность. Так что нам не о чем волноваться.
|